Ночной поезд в Инсбрук - Страница 37

— Я просто уверена, что в этом и заключается смысл происходящего. Понимаешь, о чем я? — сказала Люси. — Tы снова встретишься с Ричардом и после этого уже не будешь с пренебрежением отвергать то, что он может предложить.

В понедельник, когда Ричард должен был вернуться на работу, Фрэнсис снова пошла в посольство. Она не хотела идти, не хотела смотреть правде в глаза, но не могла больше оставаться в Каире без денег и определенной цели. Она пришла в офис после полудня. Как только она вошла, Саба встала.

— Посол хочет вас видеть.

— Есть новости?

— Думаю, что да, — улыбнулась она и открыла дверь.

— А-а, — поднялся ей навстречу посол Дойл. — Мисс Диллон, входите, входите.

Он жестом предложил ей сесть.

Она сцепила руки, чтобы он не увидел, как они трясутся.

— Наконец-то у меня хорошие новости. Можете вздохнуть спокойно. Ваш друг цел и невредим.

Она как-то сразу обмякла, когда вздох облегчения вырвался у нее из груди, и чуть не сползла со стула, пытаясь подавить слезы. Хорошая новость, безусловно. Он был жив. Но вместе с тем это была плохая новость.

— Мы связались с его офисом по телексу сегодня утром. Они прислали сообщение незадолго до вашего прихода. Мистер Кин еще не вышел на работу..

— Что?

— Но с ним все в порядке, слава богу. Он звонил из Хартума, чтобы сообщить, что задержится.

Он протянул ей телекс.

Руки у ней тряслись. Сердце выпрыгивало из груди. В сообщении говорилось, что он задержался в Хартуме и вернется через неделю.

— Но здесь не указана причина!

Посол склонил голову:

— Не указана, и там не говорится, где он остановился. Но то, что он не обращался в посольство, — хороший знак. Совершенно очевидно, что он не попал в беду.

— Но ведь он может быть болен.

— Да, возможно, но если бы он серьезно заболел, он не обещал бы, что приедет через неделю. В конечном счете, я полагаю, что новость утешительная.

Фрэнсис сидела как громом пораженная, совсем не находя эту новость утешительной. У Ричарда в распоряжении было две недели. Он связался с Лондоном, но не позвонил ни в «Лонгчампс», ни в одно из посольств или хотя бы в «Акрополь» или в другое место, где они были вместе. Он был в Хартуме без нее и отправится домой тоже без нее. Она получила ответ на все вопросы, проносившиеся у нее в голове, как дикие лошади.

Посол сказал:

— Похоже, вы были правы. Он отстал от поезда и вернулся в Хартум.

— Я должна была поехать назад, — пробормотала она.

— Я больше чем уверен, что вы приняли тогда здравое решение. Нежелательно путешествовать по такой суровой местности одной, к тому же в это время года, когда начинается жара. Вы могли заболеть в пути и сильно ослабеть. Такое легко может случиться.

Фрэнсис вспомнила Лину.

— И тогда мне пришлось бы разыскивать вас, — улыбнулся он. — С моей точки зрения, вы предприняли ряд очень верных шагов.

— Но теперь я здесь, а он там, и мне никак до него не добраться.

— Вы ведь наверняка сможете встретиться с ним в Лондоне.

— Нет, я… Я не поеду в Лондон. Незачем мне туда ехать.

— Вы не хотите его видеть?

— По всей видимости, это он не хочет видеть меня.

— Всякое бывает, — мягко сказал посол, — но Лондон, по крайней мере, по пути в Дублин.

Она поймала его взгляд. Дублин. Каким образом Дублин вдруг появился в ее жизни? Он настойчиво продолжал заглядывать в дверь, как кто-то, ожидающий, что его вот-вот попросят зайти.

За окном над Каиром сгустились сумерки. Над городом нависла коричневая туча. Будто в защиту мрачного, невыразительного горизонта, она сказала:

— Я останусь здесь. Устроюсь работать преподавателем английского.

— Тоже неплохо, но вы прошли через нелегкое испытание. Мой вам совет, Фрэнсис, отправляйтесь на время домой и отдохните.

Она встала:

— Большое спасибо за все. Наверное, с таким необычным делом вы столкнулись впервые.

— Бывало и не такое. Дайте знать, как определитесь, что будете делать дальше.

— Хорошо.

Она протянула ему руку.

— Зато вы испили вод Нила, а это значит, что однажды вы вернетесь в Египет.

Когда Фрэнсис покинула бизнес-центр, где располагалось посольство, порыв хамсина чуть не сбил ее с ног. Это не туча нависла над Каиром, а печально известный сезонный ветер подметал улицы города, засыпая его песком Ливийской пустыни. Каждая трещинка на коже Фрэнсис наполнилась песком (причем грязным песком, с угольной пылью, и больно бьющим по телу). Песок застревал в волосах, облепив череп, как кожная болезнь. Ослепнув, она ввалилась обратно в вестибюль, глотая воздух. Они с Ричардом спланировали это путешествием так, чтобы как раз успеть убраться до прихода мерзопакостного ветра. И вот она все еще здесь, в Каире, застигнутая врасплох посреди стихии. Одна как перст. Подъехала машина. Когда она метнулась в сторону такси, ее вновь чуть не унесло сильным порывом ветра. Они продирались к отелю по пустеющим улицам. Когда она вылезла из машины, ветер дул так сильно, что, даже прикрыв рот шарфом, она не могла дышать. Город опустел. Все произошло мгновенно: реакция каирцев на хамсин была такой же быстрой, как и появление ветра. С площади Рамзеса всех как волной смыло, такси испарились, ставни захлопнулись. Каир «спрятал голову в песок».

Фрэнсис прошла в свой номер. За считанные секунды уши и глаза наполнились грязью, а на зубах скрипел песок. Волосы выглядели так, будто за ними годами никто не ухаживал. Отмокнув под душем, она поднялась в ресторан в надежде встретить Сэма и Люси. И точно, они сидели в углу, взятые ветром под домашний арест.